Несостыковки в процессе проверки для налоговой не помеха, чтобы обвинить предпринимателя в схематозе!
Организация выполняла большой объем специализированных подрядных работ в интересах государственного заказчика. И если инжиниринговое сопровождение организация взяла на себя, то для выполнения необходимых производственных работ привлекала субподрядчиков. Собственного производственного персонала организация вообще никогда не имела - только инженерный состав. Все работы были выполнены полностью и в срок, заказчик и последующие потребители (граждане) нареканий не имели, установленное оборудование уже отработало весь гарантийный срок без замечаний. Независимая приемка и контроль качества также не имели нареканий. Однако налоговый орган посчитал, что три привлеченных субподрядчика, выполнившие большой объем работ, представляли из себя скрытый «наем» бригад самой организацией, которая таким образом обналичивала денежные средства и, с целью минимизации налогообложения, нанимала работников за наличный расчет.
К сожалению, для российских регионов такая ситуация в последнее время выглядит хрестоматийно: налоговый орган устанавливает наличие схемы по «обналичиванию» денежных средств, после чего, невзирая на любые нестыковки, пытается привязать проверяемого налогоплательщика к выявленной схеме. Учитывая, что в большом количестве случаев проверяемые налогоплательщики могут иметь прямое или косвенное отношение к использованию схемы, такой подход очень упрощает работу налогового органа, поскольку нет необходимости проверять все возможные варианты, опрашивать большое количество свидетелей и доказывать иные возможные обстоятельства – вместо этого налоговый орган «отсекает» все то, что не совпадает с выбранной налоговым органом линией. И здесь может возникнуть первая ошибка налогоплательщика: в любом случае выбранная налоговым органом позиция станет известна после представления налогоплательщику акта выездной налоговой проверки, и уже в этот момент нужно, не откладывая, готовиться доказывать свою правоту, тратя время, силы и средства на поиск и допрос всех тех свидетелей, которых по какой-то причине «не нашли» налоговые органы и фиксацию тех доказательств, которые налоговый орган предпочел «не заметить». Ну как не нашли или не заметили: в нашем случае в адрес каждого из директоров трех проблемных» контрагентов были направлены повестки. Все повестки отправлялись однократно, и в два адреса они вообще не дошли (документов о доставке в материалах дела не оказалось), и, что удивительно, сотрудники налогового органа даже не стали привлекать полицию для поиска и для допроса. Все директора оказались допрошены полицией по нашим жалобам, но уже позднее, когда дело рассматривалось в суде и организация потратила 6 месяцев на подачу заявлений о возбуждении уголовного дела в отношении лиц, причастных к организации и использовании схемы по обналичиванию, и последующие жалобы и заявления на бездействие сотрудников правоохранительных органов.
Возвращаясь к рассматриваемому делу, нужно отметить, что организация сразу же после получения акта внп начала подготовку к предстоящему судебному разбирательству: через коллег и знакомых устанавливалось местонахождение руководителей и бывших сотрудников проблемных контрагентов, готовились документы и правовая позиция. Оценка ситуации у руководства организации была совершенно правильной – по сравнению с возможными доначислениями расходы на подготовку являются незначительными. Ожидаемо, что ни областное управление, ни ФНС России доводам организации никакой оценки давать не пожелали, формально копируя куски ответа из текста решения налоговой даже с теми же грамматическими ошибками и опечатками.
И дальнейшее развитие показало правильность выбранного организацией подхода, поскольку еще до начала судебного разбирательства организация получила в суде предварительные обеспечительные меры в виде запрета на списание денежных средств до рассмотрения жалобы налогоплательщика на решение налогового органа.
В дальнейшем в суде пришлось доказывать, что заключенные со спорными контрагентами договоры не имели никаких существенных отличий от договоров, заключенных с иными контрагентами в тот же период времени, при этом представители налоговой в буквальном смысле истерили, пытаясь сравнивать заключенные со спорными контрагентами в июле и в декабре 2017 года договоры с договорами, заключенными с иными субподрядчиками в августе 2018 года – при этом игнорируя тот факт, что формы договоров у налогоплательщика менялись трижды, а условия договоров зависели от условий, указываемых в тендере заказчиком. Для суда пришлось проводить подробные анализ всех договоров, из которого стало понятно, что все договоры были практически идентичными для соответствующего временного интервала.
Также пришлось анализировать диапазон цен на выполненные субподрядчиками работы для того, чтобы обосновать отсутствие завышения цен у спорных субподрядчиков, представлять нотариальные протоколы допроса свидетелей и обеспечивать в суд явку большого количества свидетелей, в том числе руководителей соответствующих территориальных подразделений заказчика и руководителей независимых экспертных организаций и контролирующих органов для того, чтобы они показали, что в действительности на объектах находились работники, которыми руководили именно руководители спорных контрагентов. Обосновывать, что работы по монтажу и демонтажу лифтового оборудования, для которого привлекались спорные субподрядчики, не требуют наличия у субподрядчиков недвижимого имущества, автотранспортных средств и дорогостоящего оборудования. Убеждать, что руководители спорных контрагентов имели опыт работы в сфере ремонта.
И доказывать, доказывать, доказывать – что налоговый орган не представил доказательств того, что организация была связана с обналичиванием (суд согласился с тем, что отсутствует «замкнутость» схемы), что налоговый орган не доказал отсутствие у спорных контрагентов численности (согласно данным по 2-ндфл она действительно была незначительной, но налоговый орган не доказал, что при этом спорные контрагенты не использовали гражданско-правовые договоры или не проводили с работниками наличные расчеты), что налоговый орган даже не попытался установить привлекаемых спорными контрагентами работников, хотя в материалах проверки некоторые свидетели и перечисляли фамилии работавших лиц) и многое другое.
В процессе выявились и очень любопытные факты. Так, к моменту окончания налоговой проверки все спорные контрагенты оказались брошены и, что самое интересное, их последним действием была подача через представителей в налоговые органы уточненных налоговых деклараций, которыми они «обнуляли» предыдущие декларации, в которых был отражен ндс к уплате. Учитывая, что налоговые органы всегда активно используют подобные факты, мы начали активно понуждать правоохранительные органы к исполнению своих обязанностей. И в процессе этого выяснилось, что директора спорных контрагентов отрицали подачу таких уточненных деклараций, равно как и факт знакомства с представителями, найденные представители отрицали факт знакомства с директорами, наличие доверенностей и указывали, что они только оказали услуги по передаче налоговых деклараций по телекоммуникационным каналам связи, а налоговые органы также «внезапно» выяснили, что доверенность на этих представителей в одном случае вообще у налоговых органов отсутствует, а во втором случае имеется только в копии, при этом не содержит ни даты выдачи, ни печати налогоплательщика, что автоматически делает ее недействительной.
Не следует удивляться, что после выявления этих фактов налоговые органы отказались дать полиции согласие на проведение налоговой проверки данных спорных контрагентов и попытались исключить их как недействующих из егрюл. Кстати, наш совет – не давайте налоговым органам исключать ваших проблемных контрагентов из егрюл, иначе это почти всегда будет использовано против вас.
Пришлось опровергать не только классические доводы налогового органа – и отсутствие в бюджете сформированного источника по возмещению ндс, и непроведение проверки привлекаемых субподрядчиками трудовых ресурсов, в том числе наличие у них действительных удостоверений, подтверждающих квалификацию, и отсутствие пересечения ip-адресов, и отсутствия любых документов, свидетельствующих о том, что спорные контрагенты в какой-либо форме подчинялись проверяемой организации, так и нестандартные.
К числу таких нестандартных доводов можно отнести то, что сметчик проверяемой организации дала показания, что один раз по собственной инициативе помогла составить одному из директоров спорных контрагентов акт по форме КС-2 и справку по форме КС-3. Это было интерпретировано как фактическое ведение организацией деятельности за спорных контрагентов. А с учетом того, что один из работников спорных контрагентов вспомнил, что его директор вроде бы представлялся ему как сотрудник проверяемой организации, а еще и допрошенная уборщица не вспомнила, чтобы спорные контрагенты были указаны в объявлениях о проведении ремонта (при этом она убирала только в 3х подъездах из более чем 200, в которых проводились работы)… Парадокс, но если бы не удалось опровергнуть принципиальные доводы, то указанные показания вполне бы дополнили убедительную картину, которую пыталась изобразить налоговая.
Отдельно необходимо учитывать, что узкоспециализированные рынки характеризуются, в том числе, знакомством практически всех участников друг с другом, работники периодически переходят из одного места в другое, организации и их руководители периодически взаимодействуют друг с другом. К сожалению, это дает налоговому органу возможность пытаться ссылаться на то, что допрашиваемые свидетели связаны (были связаны) с налогоплательщиком, вследствие чего их показания не могут считаться достоверными. Опровержение этого довода требует большой аккуратности и от адвокатов, и от самой организации. В данном случае на стороне проверяемой организации играл тот факт, что руководящие работники и заказчика, и независимых проверяющих организаций, и сторонних контрагентов, и даже бригадиры, работавшие у спорных контрагентов – то есть все те, кто в силу своего уровня и профессиональных навыков способны правильно воспринимать и интерпретировать полученную информацию - воспринимали директоров спорных контрагентов именно как самостоятельных руководителей, а не как сотрудников проверяемого налогоплательщика или подчиненных ему лиц.
Хорошим аргументом послужило даже то, что при средней налоговой нагрузке на предприятия в данной отрасли в размере 4,33% налоговая нагрузка на проверяемую организацию составила 9,31%.
В итоге: 8 судебных заседаний только в первой инстанции, ни одно из которых не длилось менее 1,5 часов, и удовлетворение судом всех требований налогоплательщика и признание акта недействительным полностью. Важно еще и то, что проигранный спор по использованной «схеме» всегда влечет за собой в последующем «хвосты» в более поздних периодах, а после проигрыша налоговый орган не имеет возможности быстро и эффективно испортить вам жизнь в будущем по тем же налогоплательщикам или схожим ситуациям.
Любопытно, но как показывает огромное количество передач о жизни в дикой природе, если жертва смогла достаточно быстро и эффективно отбиться от нападения, то падальщики переключаются на другую, более легкую добычу. Промахи ведь очень плохо сказываются на карьерном росте (простите, конечно же мы говорим о месте особи в стае).
